"Женщина, послушайте, женщина, не скажете мне, как лучше добраться до деревни Светлаки?" – "Знать-то знаю, девонька, да деревни той нет", – часть разговора двух пассажирок автобуса, следующего по маршруту "Нолинск-Киров", напомнила об интересной истории, рассказанной мне давным-давно моей теткой Валентиной Филипповной Зяблицевой, которой уже давно нет в живых.
История эта про женщину, судя по возрасту, еще должно быть здравствующую поныне, из такой же деревни, давно исчезнувшей с карты района. Маруся, так зовут мою героиню, родилась на второй день после начала войны, в июне 1941 года, и в тот же день родился еще один ребенок в деревне – мальчик, назвали его Матвей. Родители младенцев дали им имена, не руководствуясь церковными уставами, так как обе семьи были ярыми активистами сельской жизни.
Прошло военное лихолетье, которое забрало у Матвея и Маруси отцов, смолкли первые призывы "все на целину", выросли молодые люди и стали дружить. Дружба их, как водится, быстро перешла в любовь. Как только над деревней опускались сумерки, Маруся и Матвей шли гулять на луга и до самого рассвета были вместе. Утренний легкий ветерок уже будит камыши на озере, отчего они начинают шелестеть, а молодые все ведут свой разговор, понятный каждому влюбленному...
В начале 60-х годов Матвея забрали в армию, да не куда-нибудь, а в морфлот, к черту на кулички – на Сахалин. Вот, наверное, с этого момента и начались перемены в судьбе молодых людей. В это же время в деревне, хоть не сразу и не всем, начали выдавать паспорта. Выправив документы, Маруся с матерью подались на Урал, не оставив односельчанам точного адреса. Видимо, поэтому оборвалась ниточка, соединявшая моряка с любимой.
Маруся вышла замуж, родила двух дочек. Муж любил ее безумно, как говорили в народе, не давал лишнему волосу упасть, сам мыл полы, стирал, вообще, делал добрую половину женской работы. Маруся занималась воспитанием дочерей. И хотя это не особо ее обременяло, не переставала думать о Матвее, даже в постели, но Захару, супругу, не признавалась. Через двадцать восемь лет совместной жизни муж Маруси погиб в аварии на шахте, где он работал. Погибших так и не сумели извлечь из забоя, он стал их самой глубокой в стране могилой.
Выйдя на пенсию, Маруся каждый год приезжала на Троицкую субботу и усердно молилась, стоя на коленях в церкви. Осеняя себя святым крестом, она просила у Господа хотя бы на миг встретиться со своей молодостью – Матвеем, чтоб так же, как в юности, пройтись по знакомым местам. Двенадцать лет Маруся приезжала в один и тот же праздник, а на тринадцатый год также в Троицкую субботу после богослужения решила сходить на кладбище, где до этого ни разу не бывала, так как никто из ее родных и близких похоронен на нем не был. Войдя в каменную кладбищенскую арку, Маруся ощутила непонятное беспокойство. Щеки ее вдруг загорели, в ногах появилась слабость. Такого с ней никогда до этого не было. Пройдя вглубь погоста, обходя старые могилы, Маруся увидела двух мужчин, которые, несмотря на праздник, о чем-то спорили. "А я тебе говорю, что здесь лежит Ванька, только табличка куда-то делась", – доказывал один мужчина другому. Матвея, стоящего чуть поодаль от спорщиков, Маруся узнала сразу. Он был такой же: высокий, немного сутулый, правда, с поседевшей головой. Матвей, почувствовав чужой пристальный взгляд, повернул голову в ее сторону. "Почти не изменился, – отметила про себя Маруся. Она не чувствовала, что по ее щекам давно текут слезы. Матвей подошел к ней, взял обе руки, поцеловал их и спросил ее до боли знакомым голосом: "Где же ты была, Маруся?". "Тебя искала", – ответила ему она, самая счастливая на земле в тот момент. "А что меня искать, я десять лет каждый год в этот день приезжаю помянуть мать, она у меня тут захоронена". С того дня живут вместе Матвей и Маруся, боясь на шаг отойти друг от друга, чтобы не потеряться.
Вспомнив эту историю, мне захотелось ее воспеть сначала в стихах, а потом и в песне. Стихи давались с трудом, помнится, последнее четверостишие сочинял почти полгода. Хотелось в стихах отразить боль женщины, ее переживания о первой любви. А вот музыка далась сразу. Она появилась даже раньше, чем полный текст песни. Эту песню с удовольствием поют перевозские певуньи в Доме культуры. Песню я назвал "Пусть вернется".
У судьбы бывают годы,
Где одна печаль.
Сердцу хочется свободы,
И себя мне жаль.
Вспоминаются рассветы,
Шелест камыша,
И любимого заветы,
Мы – одна душа.
Припев:
Пусть вернется,
Пусть вернется,
Утренний покой.
Счастье снова улыбнется,
Забурлит рекой.
Загадала я желанье,
К Богу обратясь:
"Подари же мне свиданье
С милым, не таясь".
Не забудутся страданья
О любви земной.
А желанные признанья
Будут жить со мной.
Говорили мы друг другу
Жаркие слова,
Заплетала наши кудри
Спелая трава.
Припев.
У судьбы бывают годы,
Где одна печаль.
Сердцу хочется свободы,
И себя мне жаль.
Время птицей пролетело,
Не вернуть назад.
Я шепчу себе несмело:
"Где же ты, мой сад?"
Припев.
Вот так история чужой любви стала песней, которую подхватили и поют люди.
Александр БУДИЛОВ, д. Перевоз