– Мама, мамочка! – кричала она и бежала, не разбирая дороги, по темной деревенской улице. Тугие струи осеннего дождя больно хлестали ее по лицу и хрупкому насквозь продрогшему телу. "Нет, не может быть! Наврал Борька, что там моя мамка. Она хорошая, добрая", – успокаивала себя девочка.
– Ма-ма! – срывался ее голос, и ветер уносил его в темноту.
Вдруг девочка услышала там пенье, потом рыданье. Перед ней была большая лужа, и в ней, в этой грязной холодной луже, лежала, безобразно раскинув оголенные ноги и беспомощно махая руками, ее мать. Ужас застыл в детских глазах:
– Мама, мамочка, ты же простынешь!
Женщина продолжала барахтаться в грязи. Впервые в своей коротенькой еще жизни ребенку захотелось стать взрослой и сильной, чтобы зайти в эту огромную лужу и вынести свою мать. Но, увы, ей было всего лишь десять лет. Девочка побежала до своей бабушки, которая жила на соседней улице. Она изо всех сил стала барабанить в окно и кричать:
– Баба, бабушка, пойдем, помоги, там мама!
– Шалава она, а не мама, – ответил ей чей-то чужой пьяный голос. Девочка побежала обратно. Слезы, дождь, грязь – все перемешалось на ее испуганном лице. Когда она прибежала к луже, ее мама уже сидела с соседом дядей Мишей на обочине дороги и своим беззубым ртом старалась петь.
– Давай выпьем, Миша, тут, на том свете не дадут...…
Девочка бросилась к матери.
– Брысь отсюда, чего шатаешься? – грубо закричала мать. Девочка с испугом отскочила от нее. Она заплакала и тихо сказала:
– Мама, пойдем домой, я кушать хочу.
– На, ешь, и отстань от меня, – мать сунула дочери ломоть черного хлеба и кусок грязного сала.
Девочка побрела домой. Зашла в холодный, неприбранный дом. В темноте на что-то наткнулась, больно ушибла ногу. Подошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу и стала ждать мать. Сколько она стояла, не помнит. Сон сморил ее. Она свернулась калачиком на диване, заплакала, а потом провалилась в тяжелый сон. Ей снилась мама. Снился большой багряный закат и там, где-то за этим закатом, ее беззаботное босоногое детство. Она проснулась от маминого голоса:
– Вставай, соня-засоня, чай стынет.
Мать хлопотала на кухне, в доме пахло жареной картошкой. Женщина напевала что-то себе под нос и улыбалась.
"Хорошая она у меня", – успела подумать девочка.
Очнулась она в больнице. Кругом белым-бело: стены, потолки, люди – все в белом. Первый раз она оказалась в такой обстановке, и ей стало страшно. Но открылась дверь и появилась мама. Она наклонилась над дочерью, в ее глазах отражались любовь и тревога.
– Прости меня, дочь. Больше ни капли в рот не возьму.
Дочь закрыла глаза, подумала: "Хорошо, что мама больше не будет пить. Все будет хорошо".
Больше она ничего не помнила и провалилась куда-то в белое облако.
– Вот и ладненько, вот и хорошо. Выздоровеет дочь, и больше ни капли в рот не возьму. А сейчас срочно найти Мишку, может, что осталось у него, – и мать с легкостью перешагнула порог больницы.
Два мира разделяли ее, и между ними пропасть. Где ее путь? Что ее остановит? И остановит ли вообще? Она не знала этого, а может, не хотела знать?
Этот мир и жесток, и опасен,
Он расставил капканы кругом.
Есть другой –
он красив и прекрасен,
Только что-то людей мало в нем.
Первый мир манит,
душу прельщает,
Обещает всей сласти земной,
А второй эту сласть запрещает,
Но мне все же дороже второй.
Первый мир распростер свои руки,
Дарит людям веселье, вино,
А второй дарит жизни уроки,
Все же я выбираю его.
И воюют два мира веками.
Кто из них победит? – Вот секрет.
Первый мир так кричит:
"Будь же с нами!"
А второй тихо шепчет мне: "Нет".
Надежда ПУШКИНА,
д. Варнаки.