Владимир Алексеевич Агафонов по профессии охотовед. Родился в 1938 году. Работал в разных областях нашей необъятной Родины, в последнее время –
в городе Кирове. Часто гостит
в д. Боровляна. Автор многих
научных статей. Стихи печатались в сборнике "Молодость", а также в газетах "Кировская правда" и "Комсомольское племя".
Осенние мотивы
На эту землю не в первый раз
Приходит огненная осень.…
Всегда я осени был рад,
А нынче что-то вот не очень...…
Неторопливо где течет
Река под сонными навесами,
Брожу с ружьем через плечо,
Чуть-чуть задумчив и невесел.
Но знаю, будет день другой,
Придет охотничья удача!
И спину выгнувши дугой,
По полю красный зверь
поскачет,
И меткий выстрел на бегу
Его на землю опрокинет,
Я в памяти тот выстрел сберегу,
Тогда и грусть меня покинет.
* * *
Меня своей красой окрикнули
Леса в пестринах радужных
отметки.
Я удивляюсь странному открытию,
Что вот вчера прошел
и не заметил.
Какая осень на дворе пылает,
Что вот вчера, вздыхая и скорбя,
Не услыхал, как по-щенячьи лает
Глубокая прозрачность октября.
* * *
Куда спешу?
Вот лето на дворе,
А мне уж слышен шум
Дождей осенних и холодных рек.
И видятся, почти как наяву,
Поля, лишенные колосьев,
И небо серое, и звук,
От стаи птиц
В том небе отколовшийся.
Придет и та пора.
А я уж буду ждать
Январские морозные утра.
И так всегда, –
Спешишь, взаймы ли просишь,
Почти во всем живя
воображаемым…
Без веры в то, что
медленная осень
Придет на целый год опережаема.
Шиповник
Молодая заря руками разводит,
Надевая платок из алого ситца.
Режу носом долбленки
спокойную воду,
Чуть кивают осоки густые
ресницы.
Разбегаются низкие
плавные волны,
И туман привстает
с потревоженных лилий.
Здесь меня, вспоминаю
невольно,
В детстве окуни веселили.
Я такую примету помню, –
Если вдруг вызывающе смело
Закивает цветами шиповник,
То клюет окунье ошалело.
И сейчас розовеет
шиповник тоже,
Цвет качает на ветках коротких,
Но рыбацкие снасти я
не положил
На смоляное дно
остроносой лодки.
Зашуршала о берег долбленка.
Оставляю следы на росе цепочкой,
И встречает меня, улыбаясь,
Аленка,
Бородатого мельника дочка.
Я примету недаром запомнил, –
Если вдруг вызывающе смело
Закивает цветами шиповник,
То и любится ошалело!
К другу
(А. Клабукову)
Хандра, хандра…...
Трясусь в автобусе,
Смотрю на всех бездомным
Тобиком.
Холодный нос спасаю варежкой,
Я еду за город, к товарищу.
Дома-малютки дымятся весело,
Дымы морозом уравновешены.
Калитка, сени,
звоночек дискантом,
Мое спасение мне руку тискает.
Привет, бродяга! Входи,
рассказывай...…
О, как он может беду раскалывать!
Улыбка – утро. И горе в сторону,
Как лодку утлую веселым
штормом.
А тут застолье, застолье русское,
Со всем, что хочешь,
ну и с закускою.
А мама друга такая шустрая,
И в разговоре сыплет шутками.
Не молода уже, но сердце
молодо,
Хотя за жизнь беды
наперемолото!
Глава семейства с чертами
крупными
Молчит и хитро капусткой
хрупает.
Отец товарища – простой
рабочий,
А не простой он, между прочим.
С его умением и зоркостью,
Он подкует вам инфузорию!
Я здесь спокоен, я как дома,
Все мои беды – просто дымы.
О, критик умный,
с нимбом-лысиной
В моих стихах грехи выискивай,
Ругай меня без опасения –
Уеду к другу я в воскресение.
Отпуск
Отпуск. Масса времени.
Я – отпрыск богача.
Слоняюсь в перелесках,
Подошвы волоча.
Под жухлыми листочками,
Упавшими с осины,
Ищу грибные строчки,
Рифмую их в корзинке.
Трусцой за продовольствием
Не надо в магазины,
Съедаю с удовольствием
Душистую малину.
В туман с крутого берега
Могу блесну забрасывать,
Дразня задиру-жереха….
Не в сказку ли забрался я?
В лесу
Здесь выверено все
и справедливо,
И красота, и бедная обычность,
И то, что отрицается стыдливость,
И то, что поощряется убийство.
Лось отбивался, он ведь
не был робок,
Бросал копыто в белый
свет оскала.
Округлым животом
чертя сугробы,
Испуганно лосиха убегала.
Здесь голод гнал за зверем зверя,
Облизывая кромку рта устало,
Волк, обходя, казалось,
был уверен,
Что исполнял природные уставы.
Да, он закон природы
не нарушил,
Сюда отяжелевшую волчицу
Он приведет к остывшей туше,
Не ведая, что с ним беда
случится.
Уйдет волчица с ношею утробной,
А он, кусая жесткие пружины,
Замечется отчаянно и злобно,
Стараясь вырвать
собственные жилы.
Переступив порог и
бросив шкуру волка,
Охотник подмигнет жене
счастливо,
– Неси на кровь припрятанную водку.…
Все выверено здесь,
все справедливо.
Котелок
Котелок мой служит давно,
Вороненый кострами привалов,
Он со мной безропотно вновь
За высокие перевалы
Отправляется налегке.
Сам с собой говоря как будто,
Тихо звякает в рюкзаке
О походные атрибуты.
Но приходит его черед,
Кувыркнется в воде родниковой,
Над огнем, накачавшись, замрет,
Словно важностью собственной скован.
А огонь, как голодный щенок,
Языком неспокойным и жадным
Лижет круглое черное дно,
Лижет бок, запотевший,
прохладный.
Много лет котелку моему,
С каждым годом он мне дороже.
Набавляют цену ему
Километры дорог и дорожек.