моей маме посвящается.
Деревня Бестолковых стояла на угоре. За водой бабы ходили к ключу, который бил из земли глубоко в овраге, превращаясь в маленький, но бойкий ручей.
Сима уже отучилась 4 года в начальной школе и помогала по хозяйству. Ее обязанностью было наносить воды. Воды нужно было много. В хозяйстве держали лошадь, корову, овец и прочую живность. Был и вредный козел, который так и следил, когда Сима понесет в гору полные ведра воды на коромысле. и если она зазевается, то козел быстренько наподдает ей сзади, и тогда снова надо будет спускаться по угору к ключу. Особенно тяжело было таскать воду зимой, в гололед.
Маленькой девчонкой Симу брали в поле на молотьбу, и как-то раз она умудрилась попасть ногой в работающую молотилку. Кости остались целыми, а все мягкие ткани были порваны, и хотя ножка зажила, но на всю жизнь остались шрамы: нога была толстой, темного цвета. До конца жизни пришлось носить чулки и лечить тромбофлебит...…
* * *
Мать Симы была сиротой, родом из деревни Леповщина Зиминского сельсовета. Отец же, Роман Сидорович, как и его отец, был, можно сказать, местный. Вдалеке виднелась Лудяна Ясашинская, где и жила ранее семья Сидора Омельяновича.
Отец и мать крестьянствовали. В коллективизацию у них забрали лошадь в колхоз. Был голод, и дети рано поумирали: из семи детей в семье остались Сима и ее старшая сестра Настя. Настя и Сима работали на ферме. Настя была беленькая, небольшого росточка, проворная девчушка, пошла лицом в деда Сидора. Сима же походила на мать, Евдокию Григорьевну: и лицом, и телом смуглая. Старый "дедушко", Сидор Омельянович, очень любил младшенькую, Симушку, баловал ее, приберегая для нее куски ярушника (хлеб из ржаной муки). Дед был очень стар, целыми днями сидел на завалинке, грелся на солнышке.
И Сима, и Настя любили животных, хорошо справлялись с работой дома и на ферме. Симе предложили поехать в город. Собрали в дорогу, все сложили на телегу и отправили дочку на учебу. Но не успела Сима доехать до Молотовска (в те годы так назывался Нолинск), как ее вернули назад, так как отец, будучи простужен, сильно занедужил и в одночасье помер. Так Сима и осталась, как и большинство деревенских в то время, с 4-мя классами образования.
В соседней деревне Сунцово жила тоже бедняцкая семья Сунцовых (фамилии тогда давали всем по названию деревни. Так в деревне Бестолковых всем позднее выдали свидетельства о рождении, а затем и паспорта с фамилией Бестолковых, а в деревне Сунцово все были Сунцовыми).
Иван Сунцов жил в бабьем царстве: мать, бабушка и сестры. По тем временам был завидным женихом с 7-ю классами образования. Ему приглянулась Сима из деревни Бестолковых – углядел ее на посиделках в избе-читальне: как-то отплясывали на вечерке, что дым коромыслом стоял, Иван поймал Симу на улице, предложил дружбу. Парень был веселым гармонистом. Любая девка рада бы с ним гулять…...
Симу выдали за Ивана. Ей было очень тяжело в избе, полной баб. Молодые спали на полатях, и Сима каждый вечер, когда молодой муж приходил к ней, боялась лишний раз пошевелиться. Уединиться было негде. Вся изба – одна комната.
Вскоре молодые переехали в город. Иван работал в городской пожарной части, Сима здесь же телефонисткой. Ивана зачастую звали с гармошкой гулять в компании, но без Симы, так как выходные у них редко совпадали. Детей у них не было. А вот старшая сестра Настя вышла замуж за Петра Огородникова и родила дочку Лиду. Лида впоследствии вышла замуж за Федора Ежова. пятеро детей было у них. Федор и теперь живет у сына в Челябинске.
* * *
Началась война. Иван служил в лыжном батальоне. С войны не вернулся – пропал без вести. Симу, как одинокую молодую женщину, тоже послали на фронт от военкомата. Везли новобранок от поселка Медведок на барже по реке Вятке. Женщины сами заготавливали дрова по берегам реки. И так потихоньку плыли в Киров. А потом со встречной баржи услышали: "Девки, вертайтеся назад, не берут нас на войну". Так Сима не попала на фронт. Но как военнообязанную ее направили вместо фронта десятником по лесозаготовкам в Молотовский райтоп. Затем Сима работала лесником в Молотовском лесничестве. Молодой женщине работать в лесу было очень тяжело.
Комнату, которую им дали с Иваном в доме над пожарной частью, Симе пришлось сдать. Жила на квартире в деревне, недалеко от Юртика. Позднее Сима перебралась в город и опять же жила по квартирам, пока не вышла замуж за моего отца. Родилась я.
* * *
В восьмидесятых годах я, приезжая в отпуск к маме в гости, ходила с ее землячками собирать "клубенику" на угоры, где стояла мамина родная деревня. Пила воду из ключа в овраге, поклонилась родным могилкам на заросшем старом кладбище по дороге в Лудяну Ясашинскую. Землячки говорили, что если бы в те далекие времена были дороги, хоть какие-то, чтоб можно было проехать, то люди не разъехались бы из деревень. А так деревень не стало.
Какая же там первозданная красота! Темно-зеленые высоченные ели – мрачно в них, аж жуть берет, а поднимешься на угор – небо с облаками низко-низко, хоть рукой достань, ветерок такой свежий... А если еще солнышко светит, то дышишь – не надышишься. И сходит на тебя благодать: жизнь прекрасна, и жить хочется всегда. Кажется, будет этот лес и это поле стоять вечно во всей своей красе, да только кто ими будет любоваться, когда все едем в мегаполисы.
Хочется помнить малую родину. Дай Бог, чтобы люди имели возможность побывать на родимой сторонке и чтобы стояли эти величавые ели вечно...
Надежда Шишкина,
г. Запорожье, Украина.