Елена косила лужайку за домом, когда откуда-то сбоку послышалось знакомое покашливание. Дед Осип, а это он так предупреждал ее о своем появлении, ворчливо заговорил: "Ох, Елена, и когда ты только отдыхаешь? Ведь с утра на ногах!" Женщина, взглянув на деда, рассмеялась. А он продолжал: "Жалею я вас, сельских женщин. Ни выходных у вас, ни праздников – все работа! Вот моя жена была городской женщиной. На выходные – профилакторий, в отпуске – на море. Как полагается, по путевке, с детьми, билеты мне, как железнодорожнику, бесплатно. А вы каждый день в работе...…"
Дед закурил, присел на корточки у куста. А Елена, быстро собрав траву, унесла ее теленку. Однако не успел дед докурить сигарету, женщина вернулась, стала поливать огурцы на грядке. Таскала воду ведрами из бочки с другого конца огорода. Дед, не стерпев такого непорядка, опять заворчал: "Тяжело и далеко носить тебе, побереги руки-то!" Елена отмахнулась: "Из шланга вода холодная, а в бочке теплая. Была бы еще одна бочка, тогда другое дело".
Дед, скорехонько поднявшись, убрел в ограду. А спустя несколько минут Елена увидела, что старик катит большую бочку. Женщина подскочила к деду, но он предупредительно цыкнул на нее, докатил бочку, поставил ее на бровку у гряды и сказал: "Вот, бери. Только покрась ее сначала, желательно черной краской – быстрее нагреваться будет".
Елена поблагодарила старика, напомнила, что вечером будет баня. Осип любил мыться, правда, в баню ходил последний – не терпел жары. После помывки заходил поблагодарить. Зашел и на этот раз. Елена уже уложила детей спать и прибирала со стола. Осип, раскрасневшийся после мытья, попросил налить кружку кваса. "Садись, отдохни, – пригласила соседка. – Я буду в печь собирать кормежку скотине". Осип присел на табуретку. Елена знала, что он, оставшись в их селе один, скучал. Родственники его никогда не навещали, друзьями из местного населения он не обзавелся. Так вот и прикипел душой к их семье: помогал, чем мог, с пенсии ребятишкам покупал кулек конфет, а на восьмое марта неизменно дарил Елене коробочку духов.
Видимо сегодня деду стало особенно тоскливо, и он решился рассказать о своей судьбе.
История Осипа
Родился Осип в нашем областном центре за десять лет до войны. Летом 1941 года его родители, как обычно, поехали в отпуск на море. Они не знали, что в тот день, когда их поезд шел по Ставрополью, началась война. В детских воспоминаниях Осипа только остались мгновенья, когда их поезд попал под бомбежку. Он на всю жизнь запомнил крики бегущих куда-то людей, вой самолетов и пламя пожара. Мальчика вытащили из горящего вагона, велели бежать прятаться в высокую траву вместе с другими ребятишками. Осип побежал, но все оглядывался, пытаясь разглядеть своих родителей. Но ни в этот день, ни позже он их больше не увидел.
Вечером того же дня всех бесхозных ребят собрали и увезли в приют. Осип не смог остаться там надолго, ему все время казалось, что родители живы и ищут его. Поэтому мальчик пытался сбежать на ближайшую станцию, уверенный, что там папа и мама найдут его быстрее. Несколько раз Осипа ловили и отправляли в разные приюты, но каждый раз он из них сбегал и вновь возвращался на станцию.
Однако здесь его никто не ждал, да и по правде говоря, таких ничейных детишек тут скиталось довольно много. Вскоре Осип попал в компанию пацанов, умеющих довольно неплохо жить около железной дороги. Маленькие дети из этой шайки попрошайничали, а подростки промышляли воровством. Осип быстро научился и тому, и другому.
К четырнадцати годам он уже был состоявшимся вором. Однако Осипу не повезло, во время облавы на серьезных взрослых воров большая часть их подростковой шайки попалась. В результате мальчишки пошли под суд по "взрослой" статье. Им дали по восемь лет лагерей.
Так Осип, в котором было тридцать килограммов веса и полтора метра роста, оказался на лесоповале в лагере под Магаданом. Была зима, морозы, снега, и голодный мальчишка в плохонькой одежде пытался выжить в этом аду. Ему выдали топор, велели срубать сучки с поваленных вековых деревьев. "Я смеялся и плакал, пытаясь научиться рубить эти огромные ветки, – рассказывал Елене со слезами на глазах дед. – Я знал, что если не смогу научиться, то сдохну в этой тайге, и меня никто не пожалеет!"
Мало-помалу парнишка навострился в работе, стал справляться с нормой. И лишь только сильно голодал и мерз по ночам в холодном бараке. "Я так больше и не вырос, – смахнув слезы и уже улыбаясь, признался Елене дед. – А ведь отец у меня был высоким, крупным мужчиной!" Вместо этого Осип как бы ссохся, голова его на жилистом поджаром теле стала непропорционально большой.
Несмотря на непрезентабельный вид, после амнистии 1949 года Осип, вернувшись на родину, быстро женился. "Жена моя была фронтовичкой, старше меня на двенадцать лет. Я ее очень любил и уважал, – рассказывал Елене дед. – Она дала мне все: как член партии, помогла устроиться на работу грузчиком на железной дороге, получить жилье, а после свадьбы была верной женой и матерью моих детей". Тридцать лет жили супруги в любви и согласии. Вырастили дочку и сына. А в пятьдесят Осип овдовел.
Еще десять лет жил Осип с детьми и их семьями в большой квартире, пока не понял, что мешает им. "Куда мне деваться? – размышлял он. – Кому нужен чужой дед?" Вскоре Осип нашел выход: он решил познакомиться с пожилой женщиной, согласной с ним дожить годы старости. Сказано – сделано. Осип разослал объявления в несколько газет и журналов. Ответов пришло немного. Из них Осип отобрал три.
Первая претендентка была забракована потому, что оказалась скупой. "Пригласила в дом, два часа пытала-расспрашивала, а стол не собрала, – вспоминал дед. – Вторая – совсем дряхлая. Я подумал, что ей не замуж надо собираться, а на кладбище, – объяснил свой отказ Осип. – Ну а третья пришлась мне по душе. Вышла картинка, а не женщина, – вспоминал дед. – На стол собрала, бутылочку в центр поставила. Сразу видно, не жадная и веселая". Веселье это, подумала про себя Елена, вышло обоим вам боком – запилась Шура. Но пять лет совместно старики прожили дружно. Шура, с утра "больная", больше сидела да глядела, как старик хозяйничает. А он печь истопит, в магазин за "лекарством" и едой сходит, в огороде хлопочет (правда, ему, городскому, это дело не особо удавалось), а к вечеру уже оба пенсионера подпитые на лавочке сидят. У него, видно, организм покрепче был, а вот она быстро сгорела в пламени "зеленого змея". Так и доживал Осип один в маленьком домишке по соседству с семьей Елены.
Взаимопомощь
С того дня, как узнала Елена о сиротской судьбе Осипа, стала она добрее относиться к соседу. Когда пирожков горячих ему с ребятами пошлет, а-то поможет с огородом управиться. И все же были моменты, когда женщина ругала Осипа.
Вот как-то по зиме раскрыли стог за домом. Муж таскал сено, Елена принимала его на сеновале. Лицо ее горело, поцарапанные о сено руки и щеки саднили, в носу першило от пыли. Но женщина старалась не обращать на это внимания – надо было управиться до темноты. И вдруг Елена услышала голос соседа, который пришел через огород к сеновалу. "Лександр, слышь, пойдем! Врежем по маленькой, пока твоей мегеры нету, – говорил подвыпивший Осип. – Ну, давай, а то живо прибежит, и не успеешь!" Муж, понимая, что Елена все слышит, отнекивался. А старик не унимался. Пришлось Елене сверху крикнуть: "А ну, иди отсюда, старый! А то сейчас спущусь, вылью зелье тебе за шиворот!" Дед быстро ретировался и несколько дней боялся показываться соседке на глаза.
Однако жизнь раз за разом сталкивала соседей, заставляя держаться вместе. Муж Елены работал по суточным сменам, и бывало, что помощи ждать, кроме как от соседа, было больше неоткуда. Вот как в случае с поросенком. Елена пришла с работы и собиралась кормить скотину. В одном ведерке она навела корм двум месячным поросятам, а в другом – мешанку курам. Хлев был поделен на две части дощатой перегородкой, в которой между досками были узкие промежутки. Еще подходя к хлеву, женщина услышала истошный поросячий визг. Поставив ведерки, она бросилась в хлев. Оказалось, что один поросенок как-то ухитрился просунуть голову на куриную половину и застрял. Елена тщетно пыталась вывернуть голову несчастного поросенка обратно, но все было напрасно, лишь только оглохла от громкого визга. Сосед, услышав "сирену" глупого поросенка, без просьбы со стороны хозяев поспешил на помощь. Он прихватил топор, забежал в хлев и одним метким ударом отшиб доску от перекладины. Освобожденный поросенок юркнул в противоположный угол. Елена, без сил прислонившись к стенке, благодарно кивнула старику.
И все же настоящую проверку их содружество прошло в тот год, когда муж Елены должен был ехать в длительную командировку. До отъезда оставалось две недели, когда супругам привели целый лесовоз здоровущих лесин. "Больше двадцати кубов, – прикинул Александр. – Распилить успею, а переколоть нет". Каждый день после работы супруги пилили и скатывали тюльки в штабеля, к отъезду успели только-только. Муж уехал, а Елена свалилась с жесточайшим приступом остеохондроза. Боль была такой, что она не могла передвигаться. Подруга-медик стала ей делать уколы на дому, дед Осип помогал огребать снег и носил дров на топку печи. Через несколько дней, когда боль стала терпимой, Елена вышла на работу. Каково же было ее удивление, когда, придя домой с работы, она увидела следующую картину: дед Осип, исколовший несколько десятков тюлек новых дров, руководит ее детишками, носящими по нескольку полешков в дровяник. "Пойди, управляйся по хозяйству, мы и сами справимся", – только и сказал сосед. У Елены на глаза навернулись слезы. Она кивнула и ушла. Но быстро переделав домашние дела, женщина пришла на подмогу своим детишкам. Целый месяц колол соседские дрова старик. Кряхтел, щепая крученые осиновые и березовые комли, но не отступался. К приезду Александра дрова были расколоты и сложены на место. За работу упрямый дед не брал ни копейки, лишь только по вечерам соглашался принять от Елены тарелку домашнего супа.
Утрата
Как-то из-за родительской субботы банный день пришелся на воскресенье. Елена с семьей, а затем дед помылись, спать все отправились пораньше. Утром в понедельник за обычными хлопотами ни Елена, ни Александр не видели Осипа, хотя обычно он подметал дорожку у дома и провожал их добрым словом на работу.
Вечером – опять хлопоты. И только когда уже стало темнеть, Елена спохватилась, что за день так ни разу и не видела соседа. "Посмотри, Александр, – сказала она мужу, –у него шторки задернуты, а света нет. Пойди, загляни к нему, вдруг что случилось". Предчувствия женщины оправдались. Так как дверь была заперта на крючок, за оконными шторами деда не было видно и на стук никто не отзывался, супруги решили выставить оконную раму. Попав внутрь помещения, они нашли соседа лежащим на диване без сознания. Лоб его покрывала испарина, а из высоко вздымающейся груди с хрипом выходил воздух. Александр вызвал "скорую", а Елена смочила полотенце и прикладывала его ко лбу соседа. Врач приехала быстро, но не сказала супругам ничего утешительного. "Поздно, – сказала она после бесполезной попытки поставить больному укол в вену. – Это инсульт, он умрет в течение получаса". Супруги стали искать адреса родных Осипа. Нашли номер телефона сына.
За это время дыхание больного стало еще более сиплым, капли пота скатывались по его воспаленному лицу. Елена начала тихонько плакать. Наконец, грудь Осипа последний раз поднялась, и через несколько секунд он скончался. Врач, выписав справку об установлении смерти, быстро уехала. Александр позвонил сыну Осипа, сообщил о кончине отца.
Осипа провожали всей улицей. Приехавший на похороны сын почти не участвовал в подготовке обряда и уехал уже на следующий день. Домик деда закрыли на замок, вещи разобрали по соседям. Елена каждый день вспоминала старика добрым словом, заказала по нему поминальный молебен. У нее было чувство, что она потеряла родного человека.
Вскоре в домик, где жил Осип, заселилась молодая семья. Казалось бы, соседям нужно было смириться с потерей и позабыть старика. Но по-прежнему, выходя утром из своего дома, Елена невольно искала глазами знакомый образ – своего соседа деда Осипа.
Лариса РОСТОВА, наш корр.