Ах, родители-победители,
Что в минувшей вы жизни
видели?
Что вы видели?
Что вы ведали?
Часто ль досыта вы обедали?
Перемолота ваша молодость
На фронтах войны…...
(М. Котомцева.)
Перемолота молодость многих суровыми буднями войны, основательно прошлась она и по моей семье, по судьбам родителей моих.
Для отца моего, Петра Георгиевича Потапова, военная служба началась с первых месяцев войны. Его призвали в ряды Красной армии 19 августа 1941 года. Родился он в 1907 году, стало быть, на фронте оказался в возрасте 34-х лет. Дома у него остались 80-летний отец, жена и двое малых детей.
Папа был довольно грамотным, закончил 5 классов, писал красивым почерком. В начале коллективизации работал счетоводом в сельхозартели "Маяк" в конторе родной деревни Пустолайки Архангельской волости. Затем три года трудился в Архангельской МТС.
Отец воевал на Северно-западном фронте. Песня есть прекрасная "Пушки молчат дальнобойные" - строки там такие "Наша военная молодость - Северо-западный фронт" - как раз о службе моего отца. Воевал он в 841-м гаубичном артполку (ГАП) во взводе управления 2-го дивизиона. Осенью 1943 года подорвался на мине и был отправлен в госпиталь г. Магнитогорска, где ему ампутировали правую ногу.
С военного учета папу сняли в январе 1944-го, но домой он возвратился только в 1946-м: из госпиталя был направлен на лечение в г. Алма-Ата, где у него тогда жил старший брат Михаил.
Отцу сделали протез, но эта искусственная нога была тяжела и неудобна, поэтому он предпочитал деревянную. Она тоже доставляла ему немало неудобств, а куда деваться? Приходилось приспосабливаться.
Папа награжден орденом Красной Звезды, значком "Отличный артиллерист", послевоенными юбилейными медалями. Он никогда не говорил о войне, мы же, дети солдат, были тогда несмышлеными и не спрашивали о ней. А когда захотели узнать, отцов уже с нами не было.
После войны папа закончил заочные курсы и работал счетоводом в колхозе "Ленинец", был председателем ревизионной комиссии, трудился пчеловодом на колхозной пасеке. Работал мой отец всегда честно, добросовестно, за это его неоднократно поощряли.
Отец был очень тактичным человеком. В деревне его уважали, никогда я не слышала ничего плохого о нем. Помню, когда папа приходил домой навеселе (а это было только один раз в году - в Октябрьскую). Тогда в конторе (доме бывших раскулаченных) устраивали праздник. Нас, детей, вкусно кормили, после чего мы убегали на берег замерзающей реки Вои, рассматривали сквозь лед плавающих рыб. Немного погодя приходил и отец, садился на берег, снимал свою деревянную ногу, тихо плакал и пел какую-то песню.
Несмотря на свою инвалидность, отец делал все крестьянские и домашние работы: умел и корову подоить, и хлеб испечь. Когда я училась в начальной школе, подписывал мне тетради и учебники, научил меня подтачивать карандаши, делал мне счетные палочки. Называл меня странным именем Люмико, (не знаю, откуда такое имя).
К осени 1964 года в нашей деревне оставалось только 3-4 семьи. Помню, училась я в 10 классе, приезжаю домой в деревню. Мама жалуется, что боится одна ночевать: отец в селе работает, а соседи почти все уехали из деревни. Вскоре родители начали хлопотать о покупке дома в Кырчанах. Пенсия была мизерная, после денежной реформы составляла 80 копеек. Денег на покупку дома не было, отцу дали в колхозе денег в долг. Дом в Кырчанах был куплен. С тех пор и стало это село для нашей семьи родным. Умер мой дорогой папа в марте 1972 года, в возрасте 65 лет.
О мамоньке своей могу рассказывать без конца, но остановлюсь лишь на некоторых эпизодах. Родилась она в 1913 году, стало быть, моложе отца была на 6 лет. Родилась в д. Шмаки Нолинского уезда.
Когда отец уходил на войну, осталась она, 28-летняя, с двумя малыми детьми и свекром, 80-летним стариком. Мой брат Евгений вспоминает, как дедушка водился над ним. Женя был настоящим бутузом, довольно тяжеловатым для преклонных лет дедушки. Поэтому брал он внука поперек туловища и носил под мышкой. Дедушки Георгия Фирсовича не стало в июне 1944-го. Маме пришлось его одной хоронить. Кормить детей помогал маме ее отец, дедушка Петр Максимович.
Все мужчины деревни были на фронте, молодежь работала на окопах, военных заводах, трудовом фронте. В деревне оставались только старики и женщины с детьми. Вся работа легла на плечи женщин. Наши матери трудились от зари до зари, не считаясь ни с чем, понимая, что кроме них никто не поможет своим мужьям, сыновьям, братьям, сражающимся на фронтах войны.
Мама вспоминает, как им приходилось зерно молотить зимой в открытом поле с одной краюхой хлеба за пазухой. Домашнюю работу делали по ночам. Еще и налоги донимали...
Возили хлеб (зерно) на "глубинку" - в поселок Медведок и село Ильинское. Женщинам приходилось таскать тяжелые мешки по сходням. Однажды они не успели засветло доехать до Медведка, пришлось заночевать в одной из деревень. Ночью бандиты украли у них все зерно, а в порожние мешки наложили камней. Как женщины прошли с ними на элеваторе, сами не знают. Видимо, Бог их пожалел. А то бы не миновать им всем тюрьмы или даже лагерей. В другой раз ехали они по полю, а за санями увязались волки. Тогда спасли женщин добрые кони.
И еще был случай, когда мама оказалась на краю гибели. Как-то весной она поехала домой, в Пустолайку. Моста через Вою тогда не было, зимой ее переезжали по льду, в теплые времена года - на пароме. Бывало, что паром опрокидывался, люди тонули. Маме же пришлось ехать еще по льду. Это было напротив Николаевского собора (в 1933 году она там венчалась с папой). Неожиданно слабый весенний лед треснул, и мама вместе с лошадью, санями и скарбом оказалась в воде. Как-то сумела освободить лошадь от упряжи, ухватилась за гуж хомута, и умное животное вынесло ее на берег. Как только выжила она после такой ледяной купели, представить трудно.
Мамонька была доброй, жалостливой, привечала нищих. Помню, как часто приходила к нам Тоня-убогая и выговаривала как-то по-особенному: "Таня дома?" Мне нравилось мамино имя, оно для меня звучало, как музыка.
Мои родители были доброжелательны со всеми: и с людьми образованными и состоявшимися, и с нищими. Мама училась всего один год, писать умела немного. Когда я училась в институте, иногда получала от нее письма с милыми каракульками, и не было для меня дороже весточек, чем мамины письма.
С детства помню, как любила я ночевать с мамой в чулане, приятно и тепло засыпая под ее правым "крылом". Сейчас думаю, что засыпая, мама думала о своей жизни, о нас, детях, своих болезнях, о работе, которой не видно конца…...
Мамонька была мужественной, терпеливой. В сентябре 1991 года она упала с печки, сломала ребра в правом боку, который у нее и так болел - был простужен нерв. Три недели я ночевала и дневала с ней в больнице. Это были ужасные дни. Она страдала от боли, сердце мое разрывалось от жалости к ней. И как я радовалась, когда она поправилась!
Умерла мама в начале 1997 года. Покидала этот мир в полном сознании. Сказала моей сестре: "Зина, я умираю, затепли лампадку, позвони Люде". Когда я приехала, моей драгоценной мамоньки уже не было в живых. Что может быть ужаснее потери самого дорогого человека?!
Говорят, время лечит. Нет. Оно не лечит, горе загоняется глубже в сердце и душу, закрепляется в них и остается в памяти навсегда…...
Засеяла поле
Летами своими, как житом,
Земле поклонилась,
В степи нарвала спорышу,
Детей научила,
Как в мире по совести жить им,
Вздохнула легонько
И тихо пошла за межу…
И стала задумчивым полем,
Землей и туманом,
И вербой, и птицей в лесу.
(Б. Олейник.)
Л.П. ПОТАПОВА, с. Кырчаны.